Лихо пролетев под нормой фрегата, где на юте,
с биноклем в руке, затянутой в перчатку, стоял небольшого роста, худощавый адмирал в свитском сюртуке, с аксельбантом через плечо, и мимо клипера, под жадными взглядами моряков, зорко смотревшими на нового товарища, «Коршун», положив руль на борт, круто повернул против ветра, и среди мертвой тишины раздавался звучный, слегка вздрагивающий голос Андрея Николаевича...
Неточные совпадения
Смешно раскачиваясь, Дуняша взмахивала
руками, кивала медно-красной головой; пестренькое лицо ее светилось радостью; сжав пальцы обеих
рук, она потрясла кулачком пред лицом своим и, поцеловав кулачок, развела
руки, разбросила поцелуй
в публику. Этот жест вызвал еще более неистовые крики, веселый смех
в зале и на хорах. Самгин тоже усмехался, посматривая на людей рядом
с ним, особенно на толстяка
в мундире министерства путей, — он смотрел на Дуняшу
в бинокль и громко говорил, причмокивая...
Отпускной мичман беспрестанно глядел, прищурившись,
в свой
бинокль и
с таким выражением обводил его по всем ложам, что, видимо, хотел заявить эту прекрасную вещь глупой провинциальной публике, которая, по его мнению, таких
биноклей и не видывала; но, как бы ради смирения его гордости, тут же сидевший
с ним рядом жирный и сильно потевший Михайло Трофимов Папушкин, заплативший, между прочим, за кресло пятьдесят целковых, вдруг вытащил, не умея даже хорошенько
в руках держать, свой
бинокль огромной величины и рублей
в семьдесят, вероятно, ценою.
Володя не спускал глаз
с мачты. У него теперь
в руках был
бинокль, и он мог уже разглядеть эти истомленные, страдальческие лица, эти зацепеневшие на вантах фигуры, эти протянутые
руки. Всех было человек двадцать.
Ашанин, имеющий поручение от адмирала сделать описание Сайгона и входа
в него, конечно, был наверху
с биноклем и
с записной книжкой
в руках,
в которую он набрасывал время от времени заметки и частенько-таки отводил глаза от берега и взглядывал вниз, на трап,
в надежде увидать миссис Уайт.
Таким «новичком»
в описываемом нами спектакле был молодой гвардейский офицер, Петр Карлович Гофтреппе, блондин
с небольшими усиками на круглом лице, которые он усиленно теребил левой
рукой, а правой то и дело поднося к глазам огромный
бинокль, целую систему астрономических труб, годных скорее для наблюдений небесных светил, нежели звездочек парусинного неба.